Театр последняя жертва. Последняя жертва. Народные артисты спасают премьеру во мхате им. чехова

Эта не самая популярная пьеса Островского весьма оригинальна. Персонажи меняются местами. Богатый старик, мечтающий о девушке, оказывается честней, чем её молодой и красивый жених.

В центре пьесы практически любовный треугольник. На молодую и богатую вдову Юлию Павловну претендуют двое. Предпочтение, конечно, она отдаёт бойкому Вадиму. Жених, правда, пользуясь её расположением, и бывает редко, и повод для беспокойства даёт. Однако Юлия слишком его любит, не хочет на него «давить», хотя все ей говорят, что нужно быть строже, а то совсем уважать перестанет. Ей приходится постоянно жертвовать собой.

В гости приезжает другой кандидат – Флор, серьёзный человек в возрасте. Несчастный отвергнут…

Вот Вадим просит невесту о «последней жертве»: ему срочно нужны деньги, а то убьют. И Юлии нужно просить денег у Флора, а тот не хочет помогать (её жениху) и, вообще, считает, что деньги – не женская забота. Женщина с деньгами – добыча для мошенников. Юлии приходится умолять. Получив деньги, она отдаёт их Вадиму, который ведёт себя как мошенник. Ещё и женится на другой!

В последний момент положение спасает Флор – женится на Юлии, требует деньги у Вадима. Заканчивается всё тем, что пристыженный Вадим решает, оставив попытки самоубийства, свататься к миллионерше.

Картинка или рисунок Последняя жертва

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Войнич Овод

  Вспыльчивый молодой человек, обившись на весь мир, инсценирует свою смерть. Ему даже не приходит в голову, как всё это переживут дорогие ему сердцу люди.

• Краткое содержание Шелли - Освобождённый Прометей

  События происходят в горах Кавказ, там в ущелье - Прометей. Он прикован к скале цепями у него в ногах две дочери океана Пантея и Иона. Они со слезами слушают его стон и речь обращённую к Юпитеру, богу войны.

• Краткое содержание Последний дюйм (Отец и сын) Олдридж

  Бен был хорошим летчиком и, налетав за свою жизнь много тысяч миль, он все еще испытывал удовольствие от полетов. Долгое время он проработал в Канаде, затем в Саудовской Аравии в нефтеэкспортной компании, которая вела разведку нефти по побережью Египта.

• Краткое содержание Сутеев Яблоко

  Поздней осенью, когда на деревьях совсем не осталось листьев, по лесу гулял Заяц. На лесной опушке одиноко стояла яблоня, а на ней было яблоко. Ему так захотелось его сорвать, но это было не возможно, так оно высоко было

• Краткое содержание Даль Девочка Снегурочка

  Жили на свете старик со старухой, и не было у них детей. Увидели они однажды, что соседские ребятишки снежки лепят, решили тогда старики себе ребенка слепить. Взяли комочек снега, занесли домой

Александр Николаевич Островский.

Последняя жертва

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЛИЦА:

Юлия Павловна Тугина , молодая вдова .

Глафира Фирсовна , тетка Юлии, пожилая небогатая женщина .

Вадим Григорьевич Дульчин , молодой человек .

Лука Герасимыч Дергачев , приятель Дульчина, довольно невзрачный господин и по фигуре и по костюму .

Флор Федулыч Прибытков , очень богатый купец, румяный старик, лет 60, гладко выбрит, тщательно причесан и одет очень чисто .

Михевна , старая ключница Юлии .

Небольшая гостиная в доме Тугиной. В глубине дверь входная, направо (от актеров) дверь во внутренние комнаты, налево окно. Драпировка и мебель довольно скромные, но приличные.

Михевна (у входной двери), потом Глафира Фирсовна.

Михевна . Девушки, кто там позвонил? Вадим Григорьич, что ли?

Глафира Фирсовна (входя). Какой Вадим Григорьич, это я! Вадим-то Григорьич, чай, позже придет.

Михевна . Ах, матушка, Глафира Фирсовна! Да никакого и нет Вадима Григорьича; это я так, обмолвилась… Извините!

Глафира Фирсовна . Сорвалось с языка, так уж нечего делать, назад не спрячешь. Эка досада, не застала я самой-то! Не близко место к вам даром-то путешествовать; а на извозчиков у меня денег еще не нажито. Да и разбойники же они! За твои же деньги тебе всю душеньку вытрясет, да еще того гляди вожжами глаза выхлестнет.

Михевна . Что говорить! То ли дело свои…

Глафира Фирсовна . Что, свои? Ноги-то, что ли?

Михевна . Нет, лошади-то, я говорю.

Глафира Фирсовна . Уж чего лучше! Да только у меня свои-то еще на Хреновском заводе; все купить не сберусь: боюсь, как бы не ошибиться.

Михевна . Так вы пешечком?

Глафира Фирсовна . Да, по обещанию, семь верст киселя есть. Да вот не в раз, видно, придется обратно на тех же, не кормя.

Михевна . Посидите, матушка; она, надо быть, скоро воротится.

Глафира Фирсовна . А куда ее бог понес?

Михевна . К вечеренке пошла.

Глафира Фирсовна . За богомолье принялась. Аль много нагрешила?

Михевна . Да она, матушка, всегда такая; как покойника не стало, все молится.

Глафира Фирсовна . Знаем мы, как она молится-то.

Михевна . Ну, а знаете, так и знайте! А я знаю, что правду говорю, мне лгать не из чего. Чайку не прикажете ли? У нас это мигом.

Глафира Фирсовна . Нет, уж я самоё подожду. (Садится.)

Михевна . Как угодно.

Глафира Фирсовна . Ну, что ваш плезир-то?

Михевна . Как, матушка, изволили сказать? Не дослышала я…

Глафира Фирсовна . Ну, как его поучтивей-то назвать? Победитель-то, друг-то милый?

Михевна . Не понять мне разговору вашего, слова-то больно мудреные.

Глафира Фирсовна . Ты дуру разыгрываешь аль стыдишься меня? Так я не барышня. Поживешь с мое-то, да в бедности, так стыдочек-то всякий забудешь, ты уж в этом не сомневайся. Я про Вадима Григорьича тебя спрашиваю…

Михевна (приложив руку к щеке). Ох, матушка, ох!

Глафира Фирсовна . Что заохала?

Михевна . Да стыдно очень. Да как же вы узнали? А я думала, что про это никому не известно…

Глафира Фирсовна . Как узнала? Имя его ты сама сейчас сказала мне, Вадимом Григорьичем окликнула.

Михевна . Эка я глупая.

Глафира Фирсовна . Да, кроме того, я и от людей слышала, что она в приятеля своего много денег проживает… Правда, что ли?

Михевна . Верного я не знаю; а как, чай, не проживать; чего она для него пожалеет!

Глафира Фирсовна . То-то муж-то ее, покойник, догадлив был, чувствовало его сердце, что вдове деньги понадобятся, и оставил вам миллион.

Михевна . Ну, какой, матушка, миллион! Много меньше.

Глафира Фирсовна . Ну, уж это у меня счет такой, я все на миллионы считаю: у меня, что больше тысячи, то и миллион. Сколько в миллионе денег, я и сама не знаю, а говорю так, потому что это слово в моду пошло. Прежде, Михевна, богачей-то тысячниками звали, а теперь уж все сплошь миллионщики пошли. Нынче скажи-ка про хорошего купца, что он обанкрутился тысяч на пятьдесят, так он обидится, пожалуй, а говори прямо на миллион либо два, – вот это верно будет… Прежде и пропажи-то были маленькие, а нынче вон в банке одном семи миллионов недосчитались. Конечно, у себя-то в руках и приходу и расходу больше полтины редко видишь; а уж я такую смелость на себя взяла, что чужие деньги все на миллионы считаю и так-то свободно об них разговариваю… Миллион, и шабаш! Как же она, вещами, что ль, дарит ему аль деньгами?

В честь Дня кино 27 августа я хочу вспомнить прекрасный фильм Петра Тодоровского по пьесе А.Н. Островского - "Последняя жертва". На мой взгляд - это один из шедевров советского кинематографа: подбор актеров, музыка Евгения Шварца, живописный ряд фильма - все соответствует пьесе и духу времени.

Невозможно забыть неимоверно трогательную Юлию Павловну Маргариты Володиной - стареющую, любящую, жертвенную, обманутую.

Володина не так много снималась и прославилась ролью комиссарши в фильме "Оптимистическая трагедия". Но тем, кто не видел, советую посмотреть замечательный фильм о любви, где всего два героя и два актера - Володина и Михаил Ножкин - "Каждый вечер в одиннадцать" - и вы узнаете, как же справлялись ваши предки в эпоху отсутствия мобильных телефонов! И еще хороший фильм, где у нее, правда, эпизодическая роль пьющей жены - "Поздняя встреча" по Ю. Нагибину с А.Баталовым в главной роли.

Вадима Дульчина играет Олег Стриженов - это именно ради него идет на последнюю жертву Юлия Павловна: унижается, предлагает себя, умоляет, приказывает, целует - все, чтобы раздобыть денег для возлюбленного, который просто "жжёт деньги", проигрывая их в карты.

Ну и, наконец, третий главный герой - Фрол Федулыч в исполнении Михаила Глузского: ох, хорош! Настолько хорош, что будь я на месте главной героини, не задумываясь променяла бы потасканного и завравшегося Дульчина на - пусть не молоденького - но умного, тонкого, образованного и богатого купца, да еще если у него такие глаза, как у Глузского!

Остальные персонажи тоже хороши: племянник Лавр Мироныч (Леонид Куравлев), эдакий российский Монте-Кристо, но без его миллионов и романтическая дочь Лавра Мироныча - "Ирэнь" - Ольга Науменко.

Дивная сцена между ней и Стриженовым, когда Дульчин обнаруживает Ирину Лавровну в своей холостяцкой постели: счастливец, вы хотели африканской страсти? Вы ее получите! Но вдруг выясняется, что необходимым компонентом африканской страсти являются деньги, которых нет у Дульчина, и тому остается только одно - "венгерские танцы по кабакам танцевать", ни у Ирины - дядя Фрол не даст ни копейки для такого жениха! Да как же вы смели требовать африканской страсти, коли у вас ни гроша за душой! - возмущается, лихорадочно одевающаяся "Ирэнь", а Дульчин меланхолично замечает: Ну, положим, всякий может желать африканской страсти...

Нет, так я просто перескажу весь фильм! Я помню его почти наизусть: вот еще один эпизод, когда Ирина целует Фрола Федулыча в благодарность за какой-то подарок, а тот, посмаковов, замечает: Не-ет, не то. Не то! ТОТ поцелуй - дорогого стоит! ТОТ - что подарила ему Юлия Павловна.

И в заключение, про музыку: Евгений Шварц создал удивительно нежный звуковой образ фильма, особенно мне нравится песенка, идущая в начале:
Не растет трава зимою...
Поливай - не поливай...
Не приедет он обратно...
Вспоминай - не вспоминай...

Не ручаюсь за точность слов - но смысл таков. Эта песенка сразу задает пронзительно грустную ноту. И еще - романс "В нашем старом саду..."!

И надо обязательно сказать о необыкновенной точности интерьеров, костюмов и московских пейзажей: дом Юлии Павловны снимали на улочке около Ильи Обыденного, рядом с метро Парк Культуры.

Жить, не считаясь с расходами — как это близко современному человеку, привыкшему жить не доходами сегодняшнего дня, а завтрашнего, постоянно пребывая на положении обязанного кому-то человека. Азартный игрок способен всё просадить за один день, а его легализированный оппонент предпочитает играть в рулетку с банками, меняя один мелкий кредит на другой более крупный, не понимая, что вокруг его шеи петля затягивается аналогично, пока всё однажды не будет потеряно окончательно. Александр Островский в пьесе «Последняя жертва» показал одну из особенностей человеческого общества, когда часть его членов не считается с важностью соизмерять свои расходы, не имея при этом постоянного источника доходов. Времена меняются, также изменяются подходы, но общая суть остаётся.

В XIX веке многое решал удачный брак на богатом человеке. Женщина стремилась найти достойного партнёра по жизни, не считаясь ни с чем, свято уверенная в важности занять высокое положение в обществе, за чем настоятельно следили их мамы, особенно, если дочь была молодой. Выдать успешно замуж — больше ничего не имело значения. Мужчина тоже искал приличную партию, чей капитал он сможет расходовать на собственные нужны, а то и добавить к своему имени более высокий титул. Жизнь общества превратилась в размен имеющегося за твоими плечами, достигнутого чаще не лично, а благодаря родителям. При неумелом подходе всё улетучивалось, оставляя после себя пустоту, заставляя людей поправлять положение только с помощью грамотного супружества.

Один порок мешает человеку, показывая в нём звериное начало — это тяга к получению сиюминутных удовольствий, возникающая спорадически и неконтролируемая сознанием, иной раз до дрожи во всём теле. Сколько людей сводило итог с жизнью, когда ситуация становилась безвыходной, и сколько их продолжает поступать аналогичным образом сегодня? Человека легко загнать в ловушку, из которой можно уйти подобно волку с отгрызенной лапой, чтобы после этого тебя загрызла своя же стая, не терпящая среди себе подобных искалеченных особей, мешающих волчьему обществу существовать по праву постоянно находящегося в движении коллектива жаждущих жить вольно существ. У людей всё протекает много мягче: отгрызенная лапа легко может быть поправлена чьей-то милостью, где самым оптимальным считается как раз удачный брак.

Но куда девать порок, если он в крови? Решив одну проблему — легко заработать новую, загоняя в ловушку уже других людей, также вынужденных искать покровителей на стороне. Всё вертится вокруг золотого тельца, а жизнь стремительно ведёт человека по кривой дороге в недра отчаяния. Хорошему человеку может повезти, но он скорее от своей скромности останется в тени и продолжит прозябание без желания кому-то сообщить о своём досадном положении; порочный же человек будет крутиться и изыскивать для себя любые возможности к восстановлению утраченных позиций.

«Последняя жертва» — пьеса Островского о людях, что отчаянно требуют от других снисхождения к себе, оставаясь при этом низменными созданиями, ловко манипулирующими чувствами доверяющих им добропорядочных членов общества. И когда тайное становится явным, то поезд, как правило, уже ушёл, а слепая любовь наконец-то прозревает, осознавая невозвратность связанных с недальновидностью потерь. Русские классики часто писали на эту тему, стараясь открыть глаза людям, отражая таким образом ряд существующих проблем, но они не могли повлиять на имеющиеся отрицательные черты, поскольку не предлагали рецептов для изменения ситуации к лучшему. Не предлагали по той причине, что сами не видели иных возможностей, кроме осознания факта за обыденное проявление человеческой натуры. Можно заметить даже и так, что русские классики пестовали эту тему, подталкивая к подобному образу жизни других.

Популярное в русских кругах самоубийство не всегда было актуальным, либо пьеса Островского оказалась слишком короткой, показав маленький фрагмент чьей-то жизни.

Дополнительные метки: островский последняя жертва критика, островский последняя жертва анализ, островский последняя жертва отзывы, островский последняя жертва рецензия, книга, Alexander Ostrovsky

П о одноименной пьесе А.Н. Островского.

Фрагмент статьи Романа Должанского «Торгующие во МХАТе» в газете «Коммерсант» (2003):

«Режиссер Юрий Еремин решительно изменил время действия пьесы Островского, причем не только эпоху, но и время года. «Последняя жертва» утеплилась и помолодела. Смена лета на зиму понадобилась в основном для красоты: искусственный снег в богатом академическом театре всегда выглядит очень выразительно. Когда актеры выходят на сцену, отряхивая волосы и пальто от белых хлопьев, сразу понятно состояние персонажа: попал в тепло с мороза, какие еще нужны обстоятельства. А уж если на фоне черных кулис и задника под музыку начинается густой, щедрый уличный снегопад, то жди аплодисментов. Чтобы чувство влажной зябкости не проходило, предусмотрели еще и видеопроекцию: на экране в глубине сцены все время показывают какой-нибудь городской пейзаж с непрекращающимся снегом.

Смена эпохи (действие перенесено из семидесятых годов позапрошлого века в начало прошлого) более осмысленна. Омоложение пьесы лет эдак на тридцать радует зрителя мотивами ар-нуво в оформлении спектакля (сценография Валерия Фомина явно вторит архитектуре самого Художественного театра), а персонажей «Последней жертвы» – сеансом синематографа в купеческом клубе. Впрочем, речь в спектакле идет уже не о купеческой, а о промышленной эпохе, о времени расцвета в России искусств и индустрии. <...>

Флора Федулыча изумительно играет Олег Табаков. Именно его персонаж становится смысловым центром и героем всей мхатовской истории. Не колоритный купчина, не коварный паук, не старый сладострастник (какие там еще возможны варианты трактовки?), а образованный, работящий капиталист, крепко стоящий на ногах и держащий руку на пульсе большого эффективного бизнеса. Наконец, солидный, учтивый мужчина, меломан, человек со вкусом и художественной интуицией, коллекционер модернистской живописи. Уверенного в себе, удачливого хозяина жизни Олег Табаков играет выверенно, ненапористо, не по-хозяйски. Режиссер Еремин ли поработал, сам ли господин Табаков освободился от своих беспроигрышных, жирных актерских приемов, но спектакль словно сам валится к нему в руки, как деньги стремятся к другим деньгам».

Фрагмент статьи Марины Тимашевой «Третьяков... Прибытков... Табаков...» в «Петербургском театральном журнале» (2004 г.):

«Юлия Тугина в исполнении Марины Зудиной (в жизни жены Олега Табакова) разительно отличается ото всех остальных. Маленькая, хрупкая, доверчивая, как дитя, полностью ослепленная любовью, она в то же самое время готова на всякую хитрость и любое унижение, лишь бы спасти бессовестного Дульчина и выйти за него замуж.

Полуженщина-полуребенок, Юлия Тугина Марины Зудиной одновременно искренняя и жеманная, честная и лживая, капризная и страдающая, нежная и высокомерная. Таких, как она, непродажных и самоотверженных, многое повидавший на своем веку Флор Прибытков прежде не видел».

Фрагмент статьи Полины Богдановой «Последняя любовь делового господина» в издании «Новые театральные известия» (2003 г.):

«Режиссер Юрий Еремин в этом спектакле очень интересно и подробно вьет нить отношений между героями и поражает свободой и грацией эмоциональной партитуры. Здесь есть и яркие гротескные зарисовки образов, и бытовая правдивость, и сочные характерные типы. Взять хотя бы Ирен в исполнении Дарьи Юрской, играющей с неподражаемым блеском и остроумием. Она создает образ хищной, по-своему обаятельной дурочки, воспылавшей «африканской» страстью к «богачу» Дульчину и обманутой им, но не сломленной. Потому что здоровый цинизм ее натуры защищает ее во всех щекотливых и сомнительных ситуациях. Превосходна роль тетушки в исполнении Ольги Барнет, тоже по-своему хищной и корыстной особы, готовой служить состоятельному и способному на щедрую благодарность Прибыткову с собачьей преданностью. Ее первое появление в доме Юлии превращается в отдельный спектакль, когда она сидит за столом и жадно, не успевая разжевать, уплетает принесенную ей еду, запивая все водочкой».

А красивая мелодрама из буржуазной жизни, стилизованная, как уже было сказано, под душещипательные сюжеты немого синематографа. Кстати, это искусство здесь присутствует реально, на заднике сцены показывают немое кино. И в том, как строится режиссером красивая мелодрама, присутствуют неплохой вкус и даже своеобразное изящество. Здесь все чуть-чуть преувеличено, все подано так, чтобы произвести эффект, создать впечатление. И в то же время во всем присутствует тонкая ирония. Ведь Еремин понимает, что он делает и ради чего. Он создает образчик буржуазного театра, который должен нравиться публике».